Пойми правильно, я был бы рад помочь добрым словом, но действительно не понимаю, о чем речь. Вот открылась дверь в новый, незнакомый и удивительный мир. Здесь все по-другому, воздух пахнет непривычно, птицы поют по-немецки. Этот мир готовился к Твоему приходу больше тысячи лет, еще со времен древних германцев — ведь когда в него вступает новый человек, мир становится немножко другим, и значит — Ты в этот момент очень важна ему. Для Тебя готовили эту страну Гофман и Бах. Кто-то из королей принял Закон о чистоте пива. Они не мусорили у себя в Альпах — берегли. И вдруг — опухшие от слез лица и прочее (да, я помню, что это Ты говорила не о себе... не совсем о себе...).
Что случилось?
Прости, о женщине, которая уже не способна увидеть что-то новое в свои 50 лет (мне, к слову сказать, 46), я могу только скорбеть как о безвременно усопшей. И помолиться за упокой ее души — при живом еще теле. Прости за жесткий тон — видел я этих покойников в отпуске. Похоронная торжественность человека, который никогда, никогда и никогда больше не скажет ничего нового. Но Ты! Ну, скажи — кто обидел? Я его побью...